Первый день лета, а когда-то - первый день долгожданной свободы от школьных тягот, тяжелых ранцев и бесконечных тетрадок…И уйма свободного времени для чтения и долгих вдумчивых походов в библиотеку. Помните свои любимые детские книги? В Международный день детей издательство «Наше слово» публикует подборку «недетских детских» произведений, которыми зачитываются дети и которые с удовольствием перечитывают взрослые – идеи для вечерних «семейных чтений»!

 «Ведь все взрослые сначала были детьми, только мало кто из них об этом помнит» — Антуан де Сент-Экзюпери. Все мы в детстве читали потрясающую, по-философски наивную и по-детски глубокую сказку «Маленький принц», созданную бывшим военным летчиком Антуаном де Сент-Экзюпери – переживали, радовались и учились вместе с Принцем, рассматривали рисунки летчика, а после приставали  старшим с неизменным «нарисуй мне барашка…» Эта книга – настоящая сокровищница искренней, непредвзятой мудрости: вспомните только те короткие, но такие настоящие и живые мысли, высказываемые совсем еще ребенком – ребенком, который оказался мудрее и честнее взрослых. «Мы в ответе за тех, кого приручили…» «…Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь». «Тщеславные люди глухи ко всему, кроме похвал…» Ее обязательно стоит перечитать, а родителям лучше всего это сделать со своими детьми.

Катастрофа, необитаемый остров, группа совершенно чужих друг другу людей – и не взрослых, а маленьких - брошенных на произвол судьбы и вынужденных как-то сосуществовать и выживать вместе; казалось бы, вот он, идеальный сюжет для приключенческого романа! Однако, «Повелитель мух» Уильяма Голдинга – роман о детях, но не для детей. Описание жизни подростков, внезапно оказавшихся без взрослых, - не единственный в истории мировой литературы (вспомните «Праздник непослушания» С. Михалкова), однако за кажущейся банальностью проблемы формирования нового иерархичного коллектива по принципу «сильный-слабый», выбора лидера и преодолением понятных бытовых сложностей кроется горькая неприятная правда: по природе своей человек вовсе не так великодушен и добр, как нам бы хотелось считать. Описание жизни детей у Голдинга напоминает рассказ о пути первобытного человеческого общества – с властью силы, а не сострадания, агрессией лидера и вынужденной жестокости. Несмотря на некоторую пессимистичность, с которой автор повествует о группе невольно оказавшихся в изоляции детей, читать книгу – стоит. А детям – в особенности.

Дважды экранизированный, переведенный на несколько иностранных языков роман, многократно переизданный роман «Два капитана» - наверное, самая известная книга В. Каверина. Культовый приключенческий роман, покоривший сердца не одного поколения читателей. История Сани Григорьева, посвятившего всю свою жизнь поиску экспедиции великого капитана Татаринова и восстановлению его доброго имени. Потрясающая книга о мужестве, искренних чувствах, преданной дружбе и настоящей любви. «Бороться и искать, найти и не сдаваться!»

 К следующей книге родители часто относятся с опаской. Рассказывая своим детям о добром и вечном, о правилах безопасности и хороших манерах, убедитесь, что «Вредные советы» Г. Остера они не воспримут как руководство к действию. Впрочем, сам писатель вовсе не хотел навредить юным непослушным озорникам – свои советы он писал как раз для тех, кто любит делать все с точностью наоборот, чтобы все получилось правильно. Веселые, ироничные и такие «вредные» стихи поднимут настроение не только детям, уставшим от бесконечных «можно» и «нельзя», но и взрослым, давно уже научившимся поступать более чем разумно.

А вот «От двух до пяти» Корнея Чуковского скорее будет интересна родителям, чьи дети уже перешагнули упомянутый изящный возраст. Настоящая коллекция изумительных детских высказываний, «лепых нелепиц» не только развеселит, но и заставит задуматься о том, насколько велико неосознанное мастерство каждого ребенка, начинающего осваивать язык. А мам и пап юных лингвистов, возможно, эта книга вдохновит на «издание» домашнего сборника афоризмов.

Читайте детям, читайте с детьми – ведь это прекрасно!

В 1876 г. французский врач-невропатолог Поль Брока описал больных с поражённой лобной долей коры левого полушария головного мозга. Эти больные отличались тем, что понимали чужую речь, но сами не могли произносить предложения. Между тем паралича рта и голосовых связок у них не было. В 1903 г. немецкий психотерапевт Карл Вернике сообщил научному миру, что пациент может  плохо понимать речь, не имея при этом никаких проблем со слухом. Исследования ученых показали, что область коры, повреждения которой приводят к таким расстройствам, находится в районе левого виска. Сегодня зоны левого полушария, ответственные за произнесение своих слов и анализ чужих, носят название областей Брока и Вернике соответственно. Повреждение правого полушария в тех областях, в которых на левом – области Брока и Вернике, вызывает лишь незначительные речевые дефекты.

Язык – пожалуй, самый яркий признак принадлежности к человеческому роду из всех существующих на Земле. Аналогичные зоны мозга у животных либо незначительны, либо вовсе отсутствуют. Процесс восприятия звука происходит следующим образом.Сначала человек слышит звук голоса, затем нервное раздражение от звука передаётся на слуховые области и только потом – в область Вернике. А вот чтобы человек мог произнести что-то, нервный импульс передаётся из области Вернике в область Брока, которая посылает сигналы для активации речевых мышц.

Наблюдая за людьми с патологической неспособностью к чтению и письму, учёные предположили, что изображения слов (текст), после обработки областями мозга, которые ответственны за зрение, передаются к «ручной» области коры головного мозга. Область, ответственная за руки, как бы программирует движения ручных мышц, чтобы человек мог писать соответствующие буквы. Язык жестов, очевидно, предполагает похожую схему.

Но, как известно, редко какой человек при письме, да и вообще при ручном труде в равной степени владеет обеими руками. У представителей "белой" расы большинство правшей. С учётом "переброски" импульсов справа налево и наоборот, обычно доминирует левое полушарие. Точнее – оно, как правило, доминирует во всём, что касается обработки языковой информации и движений.

Два полушария "плавают" в ликворе (жизненно необходимой для головного и спинного мозга жидкости) отдельно, связанные лишь тонкой перемычкой – мозолистым телом. При некоторых видах эпилепсии показано его разделение! Уникальные пациенты с "расщеплённым мозгом" демонстрируют, что каждое полушарие как бы обладает своим собственным "умом"!

После операции человек в состоянии на ощупь определить предмет и назвать его, всего лишь  протягивая правую руку (информация поступает в левое полушарие). Если же он протягивает левую (работает правое полушарие), то  не может подобрать нужного слова. При этом он ощущает форму загаданного предмета, а название вертится на языке.

Это может означать, что в левом полушарии имеются центры словесного выражения, в которые правое имеет доступ только через мозолистое тело, причём правое полушарие сохраняет полную "ясность рассудка", но только чисто моторную, невербальную. Левое же, в дополнение к своему моторному и словесному превосходству, специализируется на логике и анализе; оно заставляет нас осмысливать вещи категорически, чтобы понять их. Зато правое полушарие различает музыку и интонации, эмоции и юмор; не страдающий слабоумием человек хорошо понимает, в каком контексте слова имеют прямой, а в каком – переносный смысл. Сложный спектр экспериментов на добровольцах, подвергшихся операции по рассечению мозолистого тела, позволил говорить о левом полушарии как об "аналитическом", а о правом – как о "репрезентативном".

Жить с "расщеплённым мозгом", не напоминая при этом душевнобольного, можно. Однако известны случаи, когда пациент тщетно пытался отбить одной своей рукой другую руку, которой начинал буквально душить себя.

 
По мотивам книги "Тело человека"

Если кто-то полагает, будто только в индустриальном и постиндустриальном обществе существуют транснациональные компании или что они появились в раннем Новом времени, например «Ост-Индская компания», то крупно ошибается. Ещё вXII в. возник Ганзейский союз, или просто Ганза – политическое и экономическое братство городов, находящихся на побережье Балтийского и Северного морей (либо на реках, невдалеке от места впадения их в море). Это были торговые города с преимущественно немецким населением (или со значительной диаспорой немцев, или во всяком случае – с сильным немецким лобби в местном самоуправлении). Само слово «Ганза» происходит от общегерманского корня, означающего: «ватага», «орава»; ср. «гангстер». Ранняя история Ганзы туманна, ибо даже для современников основание союза мореплавателей-купцов как естественное развитие торговли в Северной и Центральной Европе не было из ряда вон выходящим событием. Никакой конкретной даты в летописях не значится. Историки традиционно считают годом возникновения этой крупнейшей в средневековом мире транснациональной корпорации 1143-й, когда был основан Любек, фактическая «столица» Ганзы.

В XII в. возросло население Северной Европы, появились новые города, которые представляли собой независимые коммуны и нуждались в притоке товаров (поскольку заблуждением было бы думать, будто товарного хозяйства при феодализме не было). Соответственно, на дорогах участились случаи разбоя, а в море – пиратства.

Чтобы защититься от грабителей, купцы и сформировали собственное войско (вспомним, что слово «Ганза» сродни английскому «гангстер»). В XII—XIII вв. оформился уже настоящий союз купеческих городов. Почему «столицей» Ганзы стал Любек, доподлинно неизвестно, но именно здесь, на перевалочной базе купцов, расширявших экономические связи с востоком и севером, впервые начали формироваться «ганзы». Впоследствии представители городов на своих съездах в «столице Ганзы» Любеке вырабатывали общие правила и законы. (Юридически такой статус город получит только в 1358 г., когда в нём пройдёт учредительный съезд Ганзы и будет образована структура управления «корпорацией».) Высшее руководство Ганзы было вхоже в автономное городское управление (в те времена практически в каждом немецком и скандинавском городе функции управы исполняла ратуша, что в вольном переводе значит «дом советов»). В связи с проникновением организации «Ганза» в политические круги многих городов её конторы одна за другой открывались по всему побережью Балтии, на значительном протяжении Северного моря (например, в норвежском Бергене) и даже кое-где внутри континента (так, до Новгорода «заморские гости» поднимались по реке Волхову, а до Кёльна – по Рейну). Средневековая «транснациональная компания» пользовалась преимущественными правами по сравнению с местными купцами. Естественно, это вызывало возмущение тех, кого привилегии обошли стороной. Но лишь в XVII в. окончательно удалось побороть монопольные амбиции Ганзы, а до тех пор можно говорить об её уверенном доминировании и подавлении местных конкурентов.

В Позднем средневековье Ганза – могущественная организация с собственными вооружёнными силами (как сухопутными, так и морскими). Когда доходило до военных конфликтов, ганзейцы могли позволить себе грозить полномасштабными боевыми действиями целой стране. Так, в войне Ганзы против Дании 1367—70 гг. союз с Нидерландами и Швецией обеспечил войску, нанятому немецкими купцами, блистательную победу (при этом в предыдущей войне, бушевавшей в 1362—65 гг., Дания победила). Удалось Ганзе расправиться и с балтийскими пиратами, так называемыми «виталийскими братьями», которые вышли из-под контроля в результате очередной смуты соседствующих королевств Дании и Швеции. В 1380-е гг. пираты были вытеснены из Балтики в Северное море, а в начале следующего XV в. окончательно разгромлены.

Нельзя сказать, что ганзейские города всегда жили между собой в мире и взаимопонимании. Порой они открыто враждовали друг с другом на почве конфликта экономических интересов. Случались народные восстания в немецких городах, когда мастеровые, объединённые в цеха и поддерживающие того или иного амбициозного, но незнатного бюргера (т.е. зажиточного горожанина), боролись с засильем родовитых купцов в управляющем совете. Самым крупным цеховым восстанием стали события в самом Любеке в 1380—84 гг. Но все конфликты интересов между городами улаживались, а местечковые заговоры раскрывались и жестоко пресекались: знатнейшие купцы – «патриции» – обладали непререкаемым авторитетом и фактически повелевали городским войском.

Ганзейцы подчиняли чужеземные города не столько силой оружия, сколько экономическим и юридическим путём. Они открывали свои конторы (например, в норвежском Бергене, в столице Англии Лондоне и во фламандском городе Брюгге, который теперь относится к Бельгии, а также и в Великом Новгороде) и диктовали условия, что отныне их штаб в Любеке становится конечной инстанцией в торговых спорах.

Слава Ганзы закатилась под влиянием конъюнктуры кон. XV—XVII вв., когда усиление национальных государств (Московской Руси, Англии, Франции, Нидерландов), прибегших к защите интересов собственной буржуазии (протекционизм), свело на нет усилия немцев (которые как раз не представляли объединённую нацию) сохранить свою монополию. Одним из первых был закрыт «филиал» Ганзы в России. В 1494 г., когда Иван III Великий подчинил Новгород Москве, он не мог допустить, чтобы новгородцы вольны были свободно торговать с немцами, и попросту разогнал «немецкий двор». В 1598 г. местные купцы «попросили на выход» ганзейцев в Англии.

Разумеется, Любек, Гамбург, Бремен и многие другие ганзейские города, как крупные порты и центры притяжения капитала, по сей день сохраняют видное положение во внутриевропейской и даже мировой торговле. Некоторые города ФРГ и в XXI в. официально именуются «ганзейскими»: для них это вопрос престижа (точно так же, как у нас не так давно города подчёркивали, что им присвоен орден Трудового красного знамени и т.п.). Однако факт остаётся фактом: на последнем съезде Ганзы в Любеке, в 1669 г., когда организация фактически самораспустилась, присутствовало всего 9 купцов.

Интересно проследить, какие товары перевозились Ганзой и какие тогда были торговые пути. На самом деле сами по себе ганзейские города мало что производили. Там жило множество ремесленников, но их продукция расходилась почти исключительно по рукам местных жителей, будь то шляпы, тележные колёса или украшения из янтаря. Но в каждом северогерманском городе купеческая верхушка оказывала монопольное посредничество между производящими районами Скандинавии, Британии, Руси и отчасти Центральной Европы и даже Средиземноморья (были связи с Венецией). Фламандцы, жившие на территории нынешних Нидерландов и Бельгии, а также англичане поставляли сукно; Центральная Европа и Скандинавия – металлы (особенно медь); Западная Франция – соль; Италия – шелка и парчу. Русь же поставляла главным образом пушнину и воск, однако позже – также зерно. Имелись свои тонкости. Норвежцы, разумеется, были рады выставить на рынок то, чем богаты: рыбу. Но при торговле рыбой в Средние века критическое значение имел единственный доступный консервант – соль, так что одни ганзейские города контролировали рыболовецкие районы моря, а другие – прибрежные районы, добывавшие соль. Союзы между такими городами были, как мы видим, неизбежны.

Кем были воины Ганзы? Прежде всего наёмниками, но обеспечить доминирование немцев на территориях, заселённых далеко не одними только немцами невозможно себе представить без рыцарских орденов – Ливонского и Тевтонского. Именно с усилением немецких крестоносцев на польских и прибалтийских землях в XIII—XV вв. связана немецкая колонизация Восточной Европы и обеспечение безопасности ганзейским купцам. Соответственно, череда поражений Тевтонского ордена от поляков в XV в. приблизила и конец Ганзы.

По мотивам книги "Удивительная история"
Фото с сайтов baltnews.lv и diletant.media